
- Ба, расскажи.
Она отводит взгляд. Лучистые зеленые глаза в одночасье темнеют.
- Не помню я многого. Что можно помнить в пять лет!
Волнение передается ее морщинистым рукам. Это заметно по тому, как старательно и быстро стали выводиться петли шарфа, который она вязала в тот момент.
Я знала, что она многое помнит о той страшной войне. В счастливом детстве память не такая цепкая. А дети военного времени, сами того не желая, носили в своих маленьких душах слишком тяжелую ношу. Это невозможно забыть.
И вот сейчас, видя как упрямо сведены к переносице ее брови, у меня возникает двоякое желание. Спросить еще раз? Оставить в покое? Любопытство перевешивает.
- Страшно было?
- Страшно.
Вглядываюсь в ее глаза, такие близкие, такие родные. В моих детских воспоминаниях, когда мне было шесть лет, "страшно" - это рассказы про "черную ручечку", которыми мы завывающими голосами пугали друг друга в дворовых сумерках. Страшно было одной сходить в магазин. Страшно, когда ты идешь по улице, а из-за угла выскакивает собака.
Мои "страшно" были такие ничтожные по сравнению с ее. Это я стала осознавать гораздо позже.
Ее "страшно" - это фашисты, которых она видела своими детскими глазами. Еще это дикий голод, который на время заглушался лепешками из лебеды и картофельных очисток. Голод наступил после того, как немцы, отступая, вырезали весь скот в деревне, подожгли посевы, обворовали дома. Ее "страшно" - это опухшая, умирающая от голода ее бабушка и отчаявшаяся, изнеможденная мать.
Разве нам понять это? Те, кто этого всего не видел, не ощущал кожей, не прочувствовал на себе - не поймет НАСКОЛЬКО это страшно.
- Давай я лучше про Жучку расскажу.
Я выныриваю из своих мыслей.
-Про Жучку?
-Да. Про собаку, которая у нас тогда жила. Она была обыкновенной дворнягой, но очень смышленой. Знаешь, первый год войны жили худо-бедно, но терпимо. А второй, когда деревню разорили, стало совсем тяжело. Жучка нас спасла.
- Спасла? Как?
- Ну вот слушай. Мы стали ее отвязывать. Самим было есть нечего, не говоря о том, чтобы еще и собаку кормить. Как-то вечером мы услышали за дверью нетерпеливое собачье поскуливание. Мать открыла дверь...Батюшки! На пороге лежал заяц, задушенный, и Жучка рядом сидит. Представляешь? Нет, ты представляешь!!! Она НАМ зайца принесла из леса!
- Дворняга?
- Да, это нас еще больше удивило. Прыти у зайца больше, чем у нашей Жучки, чай не охотничья. Видимо, пришлось ей хитростью как-то брать его. И ведь не съела-принесла! Душа у нее, Ксюш, человеческая была, большая. Спасла нас Жучка тогда. После этого случая стала она нас подкармливать. Нет-нет да и увидим на пороге заячью тушку. И выкарабкались..все выкарабкались..
Голос ее дрогнул и на глаза навернулись слезы. Она быстро смахнула их рукой, будто это была непозволительная слабость.
- Собака всю войну вам помогала?
- Нет, волки загрызли. Голодное время было для всех. Не уберегли...
В тот тяжелый 1942 год маленькое, самоотверженное собачье сердце спасло три человеческие жизни: две взрослые и одну детскую...
Что вы об этом думаете?
24.02 19:00 ∙ # ∙