Собачье сердце

- Ба, расскажи.

Она отводит взгляд. Лучистые зеленые глаза в одночасье темнеют.

- Не помню я многого. Что можно помнить в пять лет!

Волнение передается ее морщинистым рукам. Это заметно по тому, как старательно и быстро стали выводиться петли шарфа, который она вязала в тот момент.

Я знала, что она многое помнит о той страшной войне. В счастливом детстве память не такая цепкая. А дети военного времени, сами того не желая, носили в своих маленьких душах слишком тяжелую ношу. Это невозможно забыть.

И вот сейчас, видя как упрямо сведены к переносице ее брови, у меня возникает двоякое желание.  Спросить еще раз? Оставить в покое? Любопытство перевешивает.

- Страшно было?

- Страшно.

Вглядываюсь в ее глаза, такие близкие, такие родные. В моих детских воспоминаниях, когда мне было шесть лет, "страшно"  - это рассказы про "черную ручечку", которыми мы завывающими голосами пугали друг друга в дворовых сумерках. Страшно было одной сходить в магазин. Страшно, когда ты идешь по улице, а из-за угла выскакивает собака.

Мои "страшно" были такие ничтожные по сравнению с ее. Это я стала осознавать гораздо позже.

Ее "страшно" - это фашисты, которых она видела своими детскими  глазами. Еще это дикий голод, который на время заглушался лепешками из лебеды и картофельных очисток. Голод наступил после того,  как немцы, отступая, вырезали весь скот в деревне,  подожгли посевы, обворовали дома. Ее "страшно" - это опухшая, умирающая от голода ее бабушка и отчаявшаяся, изнеможденная мать.

Разве нам понять это? Те, кто этого всего не видел, не ощущал кожей, не прочувствовал на себе - не поймет НАСКОЛЬКО это страшно.

- Давай я лучше про Жучку расскажу.

Я выныриваю из своих мыслей.

-Про Жучку?

-Да. Про собаку, которая у нас тогда жила. Она была обыкновенной дворнягой, но очень смышленой.  Знаешь, первый год войны жили худо-бедно, но терпимо. А второй, когда деревню разорили, стало совсем тяжело. Жучка нас спасла.

- Спасла? Как?

- Ну вот слушай. Мы стали ее отвязывать. Самим было есть нечего, не говоря о том, чтобы еще и собаку кормить. Как-то вечером мы услышали за дверью нетерпеливое собачье поскуливание. Мать открыла дверь...Батюшки! На пороге лежал заяц, задушенный, и  Жучка рядом сидит. Представляешь? Нет, ты представляешь!!! Она НАМ зайца принесла из леса!

- Дворняга?

- Да, это нас еще больше удивило. Прыти у зайца больше, чем у нашей Жучки, чай не охотничья. Видимо,  пришлось ей хитростью как-то брать его. И ведь не съела-принесла! Душа у нее, Ксюш, человеческая была, большая.  Спасла нас Жучка тогда. После этого случая стала она нас подкармливать. Нет-нет  да и увидим на пороге заячью тушку. И выкарабкались..все выкарабкались..

Голос ее дрогнул и на глаза навернулись слезы. Она быстро смахнула их рукой, будто это была непозволительная слабость. 

- Собака всю войну  вам помогала?

- Нет, волки загрызли. Голодное время было для всех. Не уберегли...

В тот тяжелый  1942 год маленькое, самоотверженное собачье сердце спасло три человеческие жизни: две взрослые и одну детскую...