Проводим трансформационные игры в Москве
Я начала учить немецкий язык 29 лет назад, во втором классе, в школе напротив моего дома.
А неделю назад я сдавала С2 – БОЛЬШОЙ НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫКОВОЙ ДИПЛОМ. «Он предполагает наличие высокого уровня владения языком и служит подтверждением прохождения шестой и самой высокой ступени – C2 – по шкале Общеевропейских компетенций владения иностранным языком (GER).» Это так на сайте написано.
Если по-человечески, то это экзамен, успешная сдача которого свидетельствует о том, что для обладателя сертификата немецкий язык стал родным и любимым. Как муж после 40-ка лет брака, наверное. В принципе, такого уровня почти никто и нигде не требует. Для преподавания в немецкой школе или обучения в университете достаточно предыдущей ступени, пятой, С1.
Так вот, в моей немецкой школе меня неплохо подготовили. И, поступая в университет, я практически не переживала. Единственное, на устный вступительный экзамен пришла без бумажки, удостоверяющей личность. Дома забыла. А до дома – 100 километров. Я даже поплакала, помню. Но меня простили и экзамен приняли. А в остальном все прошло гладко, и я с достойным проходным баллом была зачислена в ряды почетных первокурсников.
На самой первой паре стало понятно, что мои одногруппники подготовлены хуже, чем я. Захотелось дать им фору. Пропустить парочку десятков пар. Подзабыть язык, чтобы потом поучить его с новой силой и интересом. И я, как порядочный человек, сделала шаг назад. А на третьем курсе в группе появились новые девочки, которые только что вышли из академического отпуска. Этот отпуск они провели в Германии. Естественно, девочки очень прилично говорили, и ни о какой форе не думали. Я почувствовала, что сильно отстаю. И именно с этим чувством сдавала Госэкзамен. И с ним же уехала в Германию по программе «Добровольный социальный год». Вместе со мной отправилась в заморскую страну моя одноклассница Наташка. Она тоже только что получила диплом, но не языковой, а экономический. Наташка практически не понимала немецкую речь, но абсолютно ничего не стеснялась. Со мной было наоборот. Я разбирала все, что мне говорили, и даже знала, чем ответить на вопрос, но мой рот отказывался открываться и произносить немецкие слова. Потому мы с Наташкой всегда ходили парой, как когда-то давно, в первом классе. Я слушала, сочиняла ответ, шептала Наташке. А Наташка громко и четко озвучивала нашу мысль. Примерно через месяц я подавила свой языковой барьер и стала самостоятельно выдавливать слова. Увлеклась, почувствовала приятную уверенность, удвоила лексикон, и поняла, что болтаю ОГО-ГО, как!
Вот с этим знанием я и вернулась из моего продолжительного путешествия и устроилась на работу в университет на кафедру иностранных языков. Университет был технологическим, а иностранный язык - не самым профильным предметом. Преподаватели, трудящиеся на кафедре десятилетиями, в совершенстве владели словарным запасом из учебников 1976 года выпуска. И мне казалось, что я единственный здесь человек, говорящий на нормальном, современном и живом немецком языке. По этим, и другим, не зависящим от меня причинам, я оборвала свою педагогическую карьеру и отправилась в Москву, лепить новую, переводческую. Заложила фундамент в небольшой строительной организации. Здесь меня, как Фросю Бурлакову, не то, что хвалили – ВОСХИЩАЛИСЬ! Потому, примерно через полгода, мне захотелось профессионального роста и более достойного вознаграждения. Я переметнулась в другую фирму, австрийскую. Оттуда меня очень скоро попросили. С уничижительной устной формулировкой «отвратительно неточный перевод». Мой шеф, с которым мы неоднократно ездили на переговоры, сообщил мне в доверительной беседе, что у него есть сведения о моей полной профессиональной непригодности. И, вероятнее всего, именно из-за этой моей некомпетентности, его клиенты разбегаются, как тараканы. БАХ! Это был удар по голове. Сильный и точный. (Позже я узнала, что моя коллега просто очень хотела на мое место. Но эта историю к делу об экзамене не пришьешь).
Несколько месяцев я размышляла. И додумалась до того, что нужно менять сферу деятельности. Не знаешь языка – не суйся в переводчики. Сунулась в продажи. Вполне приятно провела время. И, возможно, проводила бы его там и дальше. Но тут объявился немецкий партнер моей первой московской фирмы и заманил меня на новый проект. Он сказал, что ему очень понравилось со мной работать, и, значит, его шефу понравится тоже. Похвалил мой немецкий, пообещал много денег и свободный график. Мне хватило бы и немецкого. Я с радостью (и вновь обретенным чувством собственного достоинства) согласилась. На первую официальную встречу собиралась, как на парад. Узкая юбка, новое пальто, замшевые сапоги на высоком каблуке и лаковая сумка. Меня даже не смутило, что явиться следовало к 12ти часам по адресу «10 километров от Москвы, второй поворот налево». Супер-переводчик уговорил-таки таксиста на небольшую авантюру и даже обещал показать дорогу. Не с первой попытки, конечно, но мы нашли мое будущее место работы – огромный котлован и пару вагончиков. Главный немецкий шеф, в каске и резиновых ботах, уже стоял где-то в середине ямы и махал мне рукой: «Иди, мол, сюда». И я пошла. По комьям грязи, лужам, балансируя на своих замшевых каблуках и угрожающе размахивая сумкой. «Стой там!» - замахал шеф. В общем, он оценил мое рвение к труду, и отправился со мной в ближайший магазин обуви. Самостоятельно выбрал там на свой 75-тилетний вкус какие-то резиново-ужасные кроссовки, длинные, как сапоги, 37-го размера. Они, белая каска и старый пуховик, который моя подруга Вера собиралась выбрасывать, но, сжалившись, отдала мне, стали моей рабочей одеждой на время существования нашего замечательного проекта.
Как все хорошее, строительство закончилось. И я, уверенная в своих силах, отправилась на поиски новой интересной работы. Прогуливаясь по собеседованиям и размышляя о собственном предназначении, я не заметила, как потратила почти все свои сбережения. И тут мне позвонила та самая Наташка (она-то из Германии не уезжала), и уточнила, не готова ли я поработать недельку с какими-то ее знакомыми, приезжающими в Москву на важные переговоры. Я была готова, и тут же связалась с представителем по указанному электронному адресу. Представитель обрадовался и согласился на сотрудничество. Поскольку «ничего особенного обсуждаться не будет» он ничего особенного мне и не прислал. Мы встретились непосредственно в переговорной. Меня незамедлительно смутили подготовленный для встречи постеры. Ведь даже ничего не понимающий в аэродинамике человек, в состоянии определить по картинке, что речь пойдет об аэродинамике. И речь пошла. Красивая немецкая с одной стороны и не менее прекрасная русская с другой. Но вот моя речь, та, что должна была быть где-то посреди, очень сильно хромала и отставала. Да ладно. Если честно, то я не знала ни одного термина, и бедные ответственные представители были вынуждены объяснять мне принцип действия каждой детали и механизма, который я знаками и отдельными словами передавала другой стороне. Другая сторона с напряженно-перекошенным лицом пыталась меня понять. Зато, уж если понимание наступало, мы все дружно впадали в эйфорию и громко выкрикивали угаданный термин. Точно, как в игре «Крокодил». Вот, не зря я много практиковалась в юности. Не зря! Вечером первого дня я запихнула в сумку все проспекты и буклеты. Прекрасно провела с ними ночь. К утру создала аэродинамический словарь терминов и определений. И всю неделю успешно им пользовалась. В пятницу, отправив немецких гостей в аэропорт, я подумывала о том, чтобы подыскать вид деятельности, лишенный подобных сюрпризов.
Но тут наступил экономический кризис. И все работы закончились у меня перед носом. Я еле успела заскочить в последнюю открытую дверь, переводчиком и ассистентом руководителя. Нет, конечно я сейчас немного приукрасила, чтобы добавить рассказу (аэро)динамики. Дверь, о которой я говорю, открылась для меня сразу после завершения того самого строительного проекта с каской и пуховиком. И, я подозреваю, мой будущий (теперь уже прошлый) шеф поддерживал ее в распахнутом состоянии специально для меня. Но, если бы я сразу согласилась, из моего резюме исчезла бы строчка с аэродинамическим позором.
В 2013-м году мне снова подвернулись переговоры. К ним я подготовилась как следует. Заранее раздобыла буклеты, изучила сайты, выписала профессиональную лексику. С вечера продумала бизнес-лук: блузу, брюки, туфли почти без каблука (хехе, меня не проведешь!) и маленькую хорошенькую сумочку. Красную-оранжевую такую. Она придавала моему скучному образу чего-то стильного и классного. Утром я привела себя в порядок, вовремя вышла из дома, села в маршрутку и передала деньги за проезд. У меня была, к сожалению, только одна крупная купюра. А водитель оказался человеком с юмором. И в Беларуси тогда еще не было монет. Поэтому я получила мешок сдачи. Вот, как в кино – деньги, связанные пачками, в чемоданах носят, так он мне и передал. Через хихикающих пассажиров. Пачки, пачки, пачки. Перетянутые резинками. У меня было 3 варианта – купить пакет-майку для этой сдачи, выбросить деньги или запихнуть их в сумку, хоть как-нибудь. Я выбрала третий. Красная сумочка лопалась от бабла и расходилась в районе застежки. Но переговоры прошли очень успешно. И, когда все закончилось, представитель немецкой стороны обратился ко мне с заманчивым предложением – оставить ему электронный адрес, чтобы держать меня в курсе развития событий и обязательно позвать на следующую встречу. Ну, кто откажется! Открываю сумку, а там – деньги пачками. И, чтобы достать ручку, нужно несколько пачек выложить на стол. В общем, тот приятный господин понял, что я охрененно дорогой специалист. А сам он оказался человеком слова, и на указанный электронный адрес через полгода пришло поздравление с Рождеством, а еще через год – приглашение на следующие переговоры и на сам проект, который вот-вот должен был стартовать. Как я потом узнала, он убедительно попросил белорусскую сторону взять для перевода именно меня. Ничего личного, просто потому, что я понимаю 95 процентов информации и очень точно ее передаю. Оттого и деньги сумками.
После окончания этого проекта я нашла еще один способ занять себя с пользой – устроилась преподавателем в школу, предлагающую уроки немецкого языка через Скайп. Сначала мне подкинули начинающих учеников, чуть позже появились подготовки. К тестам, экзаменам. Все мои студенты, которые планировали сдать С1, в один прекрасный день прислали мне фото сертификата. И улюлюкающие подписи «ААаа», «Ваааааау», «ЙЙЙоооохоооо».
Честно сказать, меня совсем не удивлял крайне положительный результат моих учеников. Они готовились, становились лучше и лучше, писали отличные сочинения, были натренированы дискуссиями и бесконечными упражнениями. А вот сами сдающие перед экзаменом всегда сомневались. И сертификату радовались, как дару небесному, а не как логичному результату наших упорных трудов. А я удивлялась, почему?
Когда стало ясно, что мне самой не обойтись без С1, я даже не подумала начать волноваться. Если студенты сдали, то я точно сдам! Но, конечно, С2. Да что там сдавать-то? Поболтал, почитал, написал, послушал и домой, спать. Мысль об экзамене придала мне какой-то невероятной легкости, и я упорхнула в отпуск на 4 недели. И вот там-то Оля и рассказала мне, что одна наша общая знакомая буквально только что сдала С2. Серьезно? Я тоже собираюсь! Но, знакомая еще сказала, что было очень непросто. Но мне-то будет просто! А еще знакомая посоветовала заниматься. Это замечание прошло совершенно мимо моих ушей.
После отпуска я поделилась своими грандиозными планами с двоюродной сестрой. А она как-то подозрительно спросила: «А ты сдашь?» Я даже опешила. «Конечно, сдам, естественно!» А сестра ооочень странно на меня посмотрела, покачала головой и сказала: «Вот, девочка у меня на работе, с русским дипломом и специальностью как у тебя, не сдала С1! И по-немецки она, кстати, говорит хорошо!»
Ну и все. История о неизвестной мне девочке, завалившей экзамен, не то, что пошатнула, полностью парализовала мою уверенность. На следующее утро я уже сидела на сайте Гете-Института и проходила тренировочный тест. Средненько получилось. Привлекла мужа к письменной части. Не сдал. Ужас. Немцы, вон, сами свой тест написать не могут, а от бедных русских девочек требуют!
«Если муж не сдал, то ты точно сдашь!» - вынесла вердикт Оля, посовещавшись с той нашей общей знакомой, которая недавно подтвердила уровень С2. Мне понравилась Олина логика. Но, к сожалению, не убедила.
И я начала страшно переживать. И, ничего бы еще, если бы я переживала и худела. Но я просто страдала и сомневалась. Муж и свекровь меня, конечно, не понимали. Даже после истории с завалившей девочкой они твердили что-то вроде: «Конечно, ты сдашь! Как же иначе?!» Ох, если бы они были членами комиссии…Но они не были.
В каком-то жутком смятении я уж чуть было не записалась на С1. Подстраховаться. Но муж напомнил, что моей целью и мечтой, все-таки, было С2. И причин что-то менять он не видел. Тем более, что С2 в любом отношении выгоден: и сдать приятно, и завалить почти не стыдно. Поэтому тем же вечером мы потащились на сайт Гете-Института записываться на самую ближайшую дату. Ближайшим оказался экзамен через месяц. И меня это неприятно удивило. Я же считала, что в Гете меня ждут. А они не ждали. Странно. Зато неожиданно появилось время подготовиться. И я это время использовала. В процессе выполнения каких-то необъятных заданий, я пришла к выводу, что шанс сдать экзамен у меня есть. В самом неудачном тесте я вкладывалась в отведенное время и набирала хорошее количество баллов. «Вот, видишь!» - сказал муж. «А та девочка с работы во второй раз не сдала!» - сказала сестра.
С этими установками я поехала в Берлин.
В 7.20 вышла из метро. В 7.22 нашла арку с табличкой «Гете-Институт». С 7.23 до 7.45 бродила по улицам в поисках кофе. Людей со стаканчиками видела, но кофе не нашла. Вообще не расстроилась и вернулась в арку. В 7.46 подергала дверь и позвонила в звонок. Безуспешно. В 7.48 обратила внимание на странного человека. Одна его половина с интересом смотрела на меня, а другая, спрятавшаяся за углом, что-то делала. Кажется, курила. В 7.50 я снова потрепала дверь и нажала на кнопку. Изучила белые надписи на зеленых табличках по ту сторону баррикад, прислонившись носом к стеклянному окошку. Ничего. Половина невысокого мужчины в Очень Больших Кроссовках все еще наблюдала за мной. «Подозрительный тип», - подумала я, дернула сильнее и позвонила, как полиция. Тип доделал свое тайное дело, вышел из укрытия, подошел к моей двери и легко открыл ее. «Ой, а она открывается?» - обрадовалась я. «Конечно, открывается!» - со знанием дела ответил он. Оказавшись внутри, я, со всем накопленным за последние 15 минут отчаянием, рванула к лестнице, планируя вскарабкаться на пятый этаж раньше типа. А он в это время вызвал лифт. «Ой, а здесь есть лифт?» - мне стало понятно, что Огромный Кроссовок - настоящий профи.
- Пятый? – спросил он.
- Пятый.
- Вы сдавать?
- Да.
Мы молчали, и я почувствовала необходимость уточнить, зачем же мой новый знакомый едет на этаж, где, судя по табличкам, располагаются только экзаменационные аудитории.
- Вы тоже сдавать?
- Нет, я принимать.
Ну вот, началось. «Хороший знак», - подумала я. Но, чтобы как-то себя оправдать, подрожала немного и сообщила:
- Ужас, как я волнуюсь!
- А Вы успокойтесь, успокойтесь. – зашипел невысокий господин, сопровождая свою положительную установку гипнотизирующими жестами.
- Хорошо, я попробую. – пообещала я.
Мы вышли на пятом. Эта станция лифта, кстати, была конечной. Я рассмотрела аудиторию (в смысле, помещение), заперла в шкафчике свои пожитки, ознакомилась с экзаменационными списками и поняла, что сдаю устный экзамен самая первая. Вот, если бы я не жадничала, и не хватала бы двойную фамилию, а ограничилась бы только второй ее частью, могла бы быть третьей. Но менять что-либо было совершенно поздно. Мой лифтовый попутчик уже занял место за надзирательским столом, я выбрала себе белую парту в середине зала. Приятная тетенька принесла мне 2 листочка бумаги. На одном из них было напечатано задание, а на втором мне предстояло 15 минут конспектировать свои умные мысли. С умными мыслями было туго, и я, на всякий случай, записала всякие. Вместе с умными их оказалось две. Я внимательно на них посмотрела и, проведя стрелочку снизу-вверх, поменяла местами. Тетенька, улыбаясь, вернулась, чтобы отвести меня с вещами (ключом от ячейки, где покоился мой рюкзак, ручкой и обеими мыслями) в переговорную. В общем, устный экзамен начался. Я представилась. Потом поговорила сама с собой (эта часть зовется монологом). И мы перешли ко второму заданию, диалогу. Из двух предложенных тем кандидат выбирает одну, а в ней выбирает позицию – за или против. Оставшуюся позицию берется защищать один из экзаменаторов. На всякий пожарный, перед вторым заданием я объяснила, что с недавних пор совершенно не имею собственного мнения по некоторым вопросам. В смысле, я готова выступать и за, и против. Так, как я практикую с моими студентами. Причем, я буду до такой степени убедительна, что Вы мне, возможно даже поверите. Но это напрасно. Не принимайте близко к сердцу и помните – ничего личного. Просто дискутировать охота. Тети сделались задумчивыми и по очереди кивнули. И я начала. Схватила первую напечатанную позицию и налетела на оппонентку. Она внимательно прослушала и вяло возразила. Вяло! Тогда, чтобы не терять градус беседы, я высказалась с ее стороны. А потом опять со своей. И снова сама с собой поспорила. И ответила. Тети делали пометки в своих листочках. И я понятия не имею, что они там записали. Возможно, одна из них нарисовала напротив моей фамилии большой резной крест, а вторая вывела что-то типа «еле угомонили…». Но, в итоге, обе преподавательницы поблагодарили меня за приятную беседу и пожелали хорошего дня. Я смахнула пену у рта и покинула переговорную.
В аудитории с партами уже готовился следующий кандидат, мой знакомый бдел за учительским столом, а в предбаннике со шкафчиками собирались испытуемые с фамилиями на «Д» и далее по латинскому алфавиту.
А я пошла гулять. В моем распоряжении были 4 часа и, если честно, я собиралась провести их с пользой. Найти и выпить кофе, закусить его сладкой булкой, пошататься по магазинам, привести в порядок макияж и вернуться на письменную часть свежей и отдохнувшей.
Навигатор показал, что Гете-Институт окружен кафешками и бутиками. Он даже объяснил, как к ним пройти. И я пошла. К сожалению, все приличные заведения открывались только в 12. Поэтому в плане шопинга у меня ничего не вышло. С завтраком тоже не сложилось. В единственном открытом кафе, которое я увидела, подавали зеленое и полезное. Совсем не мое. Но, намотав к тому моменту километра 3-4 по окрестностям, я уже устроилась за столиком и не собиралась вставать. Вместо сладкой булки поела соленой травы. Но, почему-то, опять не расстроилась. Туалет в этой кафешке оказался очень маленьким, темным и без зеркала. В нем я и похоронила идею с макияжем. Но меня и это не смутило, хотя, наверное, должно было бы.
В 12.30 я снова стояла в помещении со шкафчиками и пыталась не волноваться. Сдающие потихонечку подтягивались и беседовали друг с другом по-немецки. Я решила в беседах не участвовать, потому что перед экзаменом – как в роддоме, страшные истории передаются из уст в уста с каким-то душераздирающим наслаждением. Я сидела в уголочке на стульчике, в очередной раз заклеивала пластырем мозоль на пятке и бесконечно удивлялась, куда постоянно девается недавно наклеенный кусочек. И тут я увидела ЕЕ. Розетку. И немедленно захотела ею воспользоваться. После навигации мой телефон потерял слишком много заряда, и точно отключился бы через полчаса. А ему еще предстояло довести меня до вокзала, показать правильные ветки метро и станции пересадок. Поэтому, забыв о приличиях и субординации, я обратилась к старому другу (почти брату) в больших кроссовках с просьбой воспользоваться розеткой у шкафа. Он, вероятно, никогда не видел подобной наглости. Но, как ни странно, дал добро. «Но только 10-15 минут, перед началом экзамена телефон сложите в ячейку!». И я кинулась к розетке. Вот, в чем стояла – в юбке-карандаш, черной футболке, босоножках на каблуке и новых красивых очках (они, конечно, с диоптриями, но на экзамен я их надела не для улучшения качества изображения, а для того, чтобы придать лицу серьезное и умное выражение), – так и бросилась к источнику электричества. Розетку я видела, а скошенную стену над розеткой – нет. А стена эта очень грубо меня остановила сильным и звонким ударом по лбу. Телефон я все-таки пристроила, косых взглядов постаралась не замечать.
Вот хорошо, что я уже привыкла к странностям собственного поведения. Я же – Федя. В строю из ста человек, ожидающих назначения на какую-то неприличную работу, на вопросы «Кто надевал в дешевом магазине уродское кольцо, чтобы посмеяться, не смог его снять и, в итоге, купил, проведя пальцем по сканеру?» «Кто на выездных переговорах в маленьком отеле постирал единственные теплые толстые длинные носки, не нашел в номере батареи, чтобы их посушить, всю ночь бегал с носками на руках и вышел на работу в мокрых?» «Кто в порыве страсти упал с дивана и этим диваном прикрылся?» «Кто описывал подробности нового романа Оле и Наде в аське, пребывая в полной уверенности, что эти подробности читают Надя и Оля, а оказалось, их читал и комментировал Надин папа?» – «Я», «я», «я», - вздыхала бы я, и обреченно делала бы шаг вперед. Поэтому «стеной по лбу» меня ни капельки не смутило, скорее, наоборот, приободрило и замотивировало.
Через 15 минут мы прошли фейс-контроль – тетенька-преподаватель попросила каждого предъявить документ, удостоверяющий личность. Она долго и подозрительно, как настоящий таможенник, вглядывалась в мое лицо, сверяла его с фотографией в паспорте, а потом вынесла вердикт: «Даже в очках Вы – Анна Борисова-Хербст!» Преподаватель думала, что хорошо пошутила. А ведь точнее некуда.
Начался письменный модуль. Сначала та его часть, которую завалил мой муж – перефразировать 10 предложений. А потом сочинение. 350 слов на заданную тему. От лица читателя журнала. Письмо в редакцию. И я написала. Так, как здесь, только по-немецки. Краткую суть проблемы, несколько баек из жизни, и вывод. Очень свободная форма получилась у моего сочинения. Но, в конце концов, на все про все имелся час. Да и я, по замыслу Гете-Института, не писатель, а читатель. Может, нужен был глубокий смысл и более официальная форма?
После письменной части наступила перемена, которой как раз хватило на то, чтобы наклеить на ноги новые пластыри. «Нет, все-таки, куда деваются старые? У меня обувь с закрытыми пятками… Может, просто растворяются? Вот это энергетика!»
С аудированием и чтением я справилась. В смысле, по моим собственным ощущениям, я поняла все, что было сказано и написано. И поставила крестики в исключительно правильных квадратах. Ну почему же муж и свекровь не сидят в приемной комиссии? Интересно, а как после экзамена чувствовала себя коллега моей сестры?
После заключительного испытания, чтения, Здоровый Кроссовок и Тетя-Таможенник поздравили нас с окончанием экзекуции. Пожелали удачи, любви и терпения, велели не волноваться и наслаждаться последними теплыми летне-осенними деньками. Мы как-то нестройно и неэнергично вставали из-за парт, оглядывались по сторонам, ползли к выходу, возвращались с вопросами. Нам очень хотелось услышать что-то ободряющее, а, лучше всего, прямо сейчас получить готовые сертификаты. «Результаты через 6 недель!»- повторила преподаватель. «А бывает, что ответы приходят раньше?» «Бывает. Через 4.» «А наши могут через 4?» «Могут. Но рассчитывайте на 6!», - экзаменаторы явно планировали словить последнее солнышко. Их рабочий день подошел к концу. И нам пришлось с этим смириться.
В общем, экзамен действительно закончился. Уже покидая аудиторию, я заметила на полу дорожку их моих «растворившихся» пластырей. Она вела от входа ровно к моему столу. Я позвонила мужу, купила очень классные туфли, без навигатора нашла торговый центр, который, кстати, и утром тут стоял и открывался в 9.30. Нашла и булки, и кофе, и туалеты с зеркалами, и розетки. Прозрела, наверное.
Так вот, я что хочу сказать. Пока я не знаю, чем все закончилось. Возможно, я сдала экзамен с каким-то очень приличным баллом (в конце концов, на моей стороне 29 лет, 95 процентов информации, и сертификаты моих студентов). Точно так же вероятно, что я завалила одну или несколько его частей (с этой трибуны машут на бегу клиенты австрийской фирмы и аэродинамический русско-немецкий словарь). Мне известно, что я сказала и что написала, но совершенно не ясно, было это хорошо или плохо. (Вот мой предыдущий текст я считала смешным, а оказалось, что он какой-то печальный.) Единственное, что успокаивает – традиционные косяки. Ведь моя практика показывает, что успешный результат напрямую зависит от количества и качества позора, сопровождавшего меня на пути к цели. Наверное, это слабый ориентир, но, все-таки, он гораздо ближе ко мне, чем незнакомая девочка, которая дважды завалила С1.
Дети проснулись, прибежали обниматься. Сейчас позавтракают, подрастут, начнут вопросы задавать, сомневаться. А я надену умные очки, подумаю и посоветую, все-таки, пробовать. Поступать в элитные вузы, жениться, становиться фотографами, актрисами, балеринами, врачами. Не бояться, не соглашаться на меньшее и не ориентироваться на свой (и, тем более, чужой) негативный опыт. Напомню им, чтобы никого никогда не слушали. Ну, только маму, папу и бабушку. И Олю. У нее логика железная.
Что вы об этом думаете?