Всем понятно первое слово. Его произносили и произносят все в разных формах. И дед и дедуня и дедуля и дедушка. Но вот следующие два никто из моих знакомых не знает. Я задаю себе вопрос, почему? Ответа я не знаю. Может этих слов не было никогда и нет в людском обиходе взрослых людей. Может это мои, детские словечки, когда я плохо выговаривала буквы. Не знаю, спросить уже не у кого. Все взрослые из той детской жизни уже покинули меня, ушли в иной мир, мне пока неведомый.
Дед ушел из жизни, когда мне было 8 лет. Мои воспоминания о нём — это сборник короткометражек. Несколько минут, почти без слов. Жесты и мимика.
Небольшого роста суховатый пожилой, но крепкий мужичок с густой копной темно-пепельных в крупные кудри волос. Кругленькие маленькие очки в тонкой проволочной оправе и крепкие сильные настоящие мужицкие руки. Дед был печник. В своем маленьком городке он клал печи и «галанки» почти в каждом доме. А время шло и люди, через 5 и 10 лет, я помню приходили и искали того печника, кто сможет поправить старую или поставить новую печь.
Была у деда во дворе постройка рядом с сеновалом, рядом с погребом и курятником, где хранилась все его приспособы. Всё, что нужно для того, чтобы печку построить. Это и был клеушок. Это был небольшого размера сарайчик, где все стены были увешаны разными по размеру ключами, отвертками, молотками и разными другими железками, название которых я не знала и может никогда не узнаю. Слева у стены был устроен высокий деревянный стол с тисками. Почему я говорю высокий, потому что я помню как я вставала на деревянный чурбачок около него и долго рассматривала и присматривала, чтобы там такого нужного откопать и приладить к моим нуждам. Справа в углу была гора деревяшек, не совсем мелких и не таких уж крупных. Кроватку для пупсика то я сделала. Три деревяшки и 4 гвоздика сделали свое благое дело. Пупсик лег спать в кроватке.
Шулюмка….Ой ребята, чудесная это вещь. В ней море любви, заботы, внимания, радости, вкуса и счастья. А когда это делают исключительно для тебя — это называется высокая кухня.
Керосинка, на ней алюминиевая кастрюлька, чистая родниковая вода (а в нашем городке она всегда была вкусная и сладкая) и дед своими огромными огрубевшими негнущимися морщинистыми пальцами опускал горсть лапши, резал и опускал кусочки картошки, а когда закипало отправлял туда свежее, только что из под курочки, ещё тепленькое и немного мягкое, не застывшее, яичко. Взбодрит ложечкой и, вуаля, шулюмка готова.
Дед рядом, он и в ложечку подует. Наешься до отвала. Сыт и счастлив. Дед ведь рядом.
Что вы об этом думаете?