Проводим трансформационные игры в Москве
Я без труда нашла малую трапезную, где собирались певчие. В прямоугольной комнате вдоль длинного стола расположились люди разного возраста, перед ними стояла полная женщина, вещающая о высокой миссии певчих, о строгих требованиях, предъявляемых настоятелем храма к каждой кандидатуре.
Я поняла, что это и есть начальница хора, еще их называют «регент».
Я узнала, что существуют разные мелодии, на которые исполняются песнопения. Распев Троице-Сергиевой лавры, Оптиной пустыни и многие другие…
Кто-то за моей спиной бубнил, что распев Троице-Сергиевой лавры помогает при творческих застоях, Оптиной пустыни – если нет сил. Каждый распев имеет свое назначение.
Потом разбирали как правильно петь «Царю небесный».
Интонации песнопения вонзались в мозг и словно отрезали прошлое, стирали его по кусочкам «бит», застрявшим в памяти. Это было необычно и приятно: в моем прошлом много такого, что хотелось бы, чтобы навсегда отвалилось…
Я пришла на второе занятие. Регент играла на рояле. Певчие шептались, что ей Господь сильно помог, что «Царю небесный» помогает при переменах в жизни, музыка первого гласа - в том случае, если начинается новая жизнь. Второй глас хорош, когда хочется покаяться, но не можешь о тяжком поступке сказать вслух…
Занятие началось. Я поняла, что певчие делятся на «продвинутых» - с детства изучающих религиозную музыку и на обычных – таких как я, не понимающих как поют в принципе.
Регент предложила мне спеть «Единородный сыне», я растерялась. Потом сказала, что пыталась петь дома, но не получилось.
- А как же я? – рявкнула регент, - 15 лет назад была известная скрипачка, но отказали пальцы. Играть не могла. Имея двух грудных детей ходила на регентские курсы, чтобы устроиться петь в храм!!!
Она меня словно плеткой исхлестала.
Дома я доблестно учила гласы (так называются песни, исполняемые на службах).
Но на следующем занятии опять не смогла петь. То ли потому что вспомнилась маман, орущая в детстве, что я вою как волчица, стоило мне запеть романс, то ли из-за ядовитых улыбок продвинутых певчих.
- «Безобразие», - рявкнула регент, ударив ребром ладони по басовым клавишам, - зачем вы сюда ходите?
- Ходють, ходють. Чего ходють, - изрекла толстая девчонка, с длинной косой, заколотой в пучок. - Вакансий платных всего две…
Мне и в голову не пришло, что заниматься православной музыкой можно из-за вакансий. Толстая девчонка – продвинутая, знает утреннюю и вечернюю службы, может петь на религиозных праздниках в храме. Ее бабушка «силовыми методами» с детства к религии приучала. Правда, девчонка ноты не опознает, музыке не училась, но поет чисто и правильно.
На другом занятии я громко открывала рот, чтобы все видели, что я пою. Но я не издавала звуки.
- Запела! – заорала регент, - появился «гудок».
«Гудком» называют человека, не попадающего в тон музыки.
Она пристально смотрела на меня, и я уже даже рот не открывала.
Через две недели был зачет. Регент вручила мне молитву, которую нужно пропеть на первый глас. Я, никогда пению не обучавшаяся, тупо соображала как быть. Хорошо, она включила меня в группу «продвинутых». Во время сдачи, я опять доблестно открывала рот, и регент опять сказала, что услышала, как я не попадаю ни в одну ноту.
После зачета пошли на службу в храм. Продвинутые обсуждали вакансии и где сколько платят. «Гудки» - несколько человек, после тяжелых болезней пришедшие к религиозной музыке, смотрели на них с неодобрением.
Регент поставила продвинутых в хор, чтобы пели, а нас выгнала к прихожанам в центр зала.
Звучала молитва «Отче наш», продвинутые певчие шепотом спорили, кто будет петь «Херувимскую (песнь)».
-Тиха-а-а-, - шепотом рявкнула регент.
Я вышла на улицу. И больше туда не ходила.
Самое интересное – за несколько месяцев обучения я не издала ни звука во время занятий хора. Еще поняла что религиозная музыка сильно влияет на психику и очищает память о прошлых событиях.
Интерес к православной музыке не пропал, а петь все равно не могу.
Что вы об этом думаете?