Проводим трансформационные игры в Москве
Банька у будущих родственников невелика, но на жар щедрая. Напарились знатно.
За столом после закаливающих процедур пили водку, закусывали. Без обсуждений и реплик. Попытки завести разговор на волнующую всех тему будущая тёща глушила на корню косым взглядом.
Лечь спать с беременной невестой мне не дозволили – до свадьбы не положено.
Дальше события завертелись как ветер в аэродинамической трубе – с ускорением: только свист в ушах стоял. Размытое мельтешение декораций не давало расслабиться и сосредоточиться на главном, голова от напряжения и непредсказуемости грядущего шла кругом.
Катю то и дело рвало, она смотрела на меня с нескрываемым негодованием, срывалась на крик, в чём-то непонятном обвиняла. Неожиданно и вдруг образовалась масса проблем, о которых я даже не подозревал.
Помимо воли меня вводили в некое подобие транса. В этом состоянии я был лишён права на личную жизнь и собственное мнение.
За меня решали всё: когда, как и в каком порядке будут происходить свадебные мероприятия, сколько денег и на что будет потрачено. В принципе до дня бракосочетания я мог исчезнуть. Этот факт могла заметить только Катя, но она не могла ослушаться маму.
Никогда не думал, что так сложно и скучно жениться. Ребёнка намного проще делать было.
Мы подали заявление в ЗАГС и поехали в областной центр за свадебной экипировкой.
Талон в салон для новобрачных в кармане – можно не торопясь выбрать то, что понравится. Я был счастлив остаться с невестой наедине.
Катя никак могла определиться, чего лучше купить: одно платье в плечах узковато и полнит, на другом пояс не такой, попа оттопыривается. Здесь подол короткий, там бретелек не хватает.
Платье и фату с горем пополам выбрали, а обувь по размеру, фасону и цвету подобрать никак не удавалось – слишком маленький выбор.
Купленные в салоне обновки отнесли к знакомым девчатам в общежитие пединститута и метнулись на рынок – может, там есть подходящие к торжественному случаю туфельки.
Долго бродили по рядам, всё-таки отыскали то, что нравится. Катя примеряла, я с интересом наблюдал за процессом. Неожиданно почувствовал, как кто-то лезет в карман.
Я в такую ситуацию уже попадал, был подсознательно начеку, поэтому и обнаружил вторжение.
Не размышляя, на автопилоте схватил вора за руку. Им оказалась огромная, килограммов на двести с гаком цыганка.
Вороватая тётка без усилия завернула мне руку, врезала коленом между ног и кулачищем в глаз заехала.
Через мгновение ко мне подлетели два здоровенных цыгана, похоже, подельники, и давай мутузить. Набросились, очень профессионально отметелили, вывернули карманы и дали дёру.
Моментально к месту потасовки подъехали милиционеры. Не разбираясь, скрутили мне руки, отпинали и отвезли в отделение.
Всё произошло очень быстро, словно по утверждённому кем-то сценарию. Я даже не успел заметить, где Катя, что с ней происходило.
В милиции меня грубо бросили в обезъянник. В протоколе задержания написали, что хулиганил, намеренно спровоцировал драку, оказал сопротивление, нанёс служителю закона увечье. К протоколу приложили объяснения свидетелей, утверждающих, что зачинщик безобразия именно я.
Менты, оформляя задержание, нагло смеялись, грозили сроком. По всему было видно, что они карманников крышуют.
Мне-то что в такой скверной ситуации делать?
Пока я размышлял о возможном будущем, сплёвывая кровь и осколки зубов, моя Катя, не раздумывая, действовала. Об этом я узнал позже.
Когда невеста увидела, что происходит, у неё перехватило дыхание. От переживаний или по иной причине Катю вырвало прямо на прилавок с добром. Суета вокруг драки и без того вызвала напряжённость среди торговцев, а тут такое…
Откуда ни возьмись, появились охотники поживиться. Продавцы, зная по опыту, чем это грозит, запаниковали.
Воспользовавшись толкотнёй, или просто от страха Катя ретировалась. Ей и без того было лихо, а тут ещё жениха увезли.
Катя быстро выяснила, в какое отделение милиции меня увезли, и отправилась на поиски своего дружка, Лёшки Панина. Это её земляк, одноклассник старшего брата, который несколько лет уже служил в милиции города.
Отыскала его Катя по рации. Хорошо, что ума достало остановить первую попавшуюся патрульную машину.
Лёшка примчался и быстро разрулил ситуацию. Договорился на бартер: ему помогли, при надобности он в сложной ситуации выручит.
Позже, когда меня девчонки всем общежитием в божеский вид приводили, фонари и ссадины обрабатывали, выяснилось, что деньги и документы я незадолго до драки по какой-то причине отдал Кате.
У невесты был малюсенький клатч, который под пальто не было видно, в нём всё добро и лежало. Я, оказывается, был пустой, когда в карманах хозяйничали воры. Может, потому и отоварили меня и менты, и воры от всей широкой души.
Так вышло, что своя обувь у Кати в руках осталась, по городу она бегала в новых модельных туфельках иностранного производства, которые в результате остались как приз или свадебный подарок.
Тем не менее, главное задача нашей поездки была выполнена – комплект свадебного снаряжения собран.
Девчата в общежитии, чтобы не мешал с удовольствием примерять обновки, отправили меня спать к физкультурникам, которые намазали каким-то чудодейственным средством саднящие раны.
К утру видимые побои стали почти незаметны, только чувствительность осталась да лёгкая припухлость.
К Катиным родителям мы не поехали, отправились прямиком в совхоз.
Так начался очередной, предсвадебный, сладкий и волнующий медовый месяц.
Я уверен, что это была самая настоящая любовь. Это она ненасытная наполняет жизнь яркими красками.
А мы и рады стараться: день-ночь – нам всё едино. Только я и она, она и я.
Много ли человеку надо, чтобы почувствовать себя сказочно счастливым, если жизнь неожиданно и вдруг обретает миллионы смыслов?
Мироздание, о существовании которого ты даже не знал, открывает одну за другой глубинные интимные тайны, непостижимые мистические замыслы, позволяет заглянуть за завесу невероятного.
От большого богатства такого счастья не случается, только от безумного единения душ и сердец, которое случается в любви.
Бывало, что ругались, скандалили по пустякам, наверно уставали от избытка слишком тесного общения, убегали каждый в свою берлогу, пытались осмыслить суть происходящего в тишине уединения. Час или два…
Почти сразу понимали, что вместе тесно, а порознь совсем невозможно.
Два месяца пролетели как один день: на днях свадьба.
Катя за это время здорово изменилась: животик еле заметен, зато спина стала похожа на изгиб гусиной шеи.
На лице прибавилось веснушек, тошнить перестало, появились капризы: хочу то, хочу это. Принесёшь – фу, не хочу. Говорят это нормально.
Свадьбу сыграли, гости веселились, я же только устал. Свадьба - это для невесты праздник. Ей хочется хоть ненадолго стать сказочной феей: воздушное белоснежное платье, прозрачная фата, все исполняют желания. Демонстрация статуса.
Для Кати и старался, как мог.
Через неделю от праздничного настроения не осталось следов. Начались сельские будни.
В ближайший выходной в сельском клубе был субботник: уборка территории, колка дров, приборка внутри и прочие хозяйственные работы по мелочи.
Директор совхоза на фуршет выделил денег. Не много, но погулять можно. Мы с Катей тоже пошли. Поработали, посмеялись. В коллективе весело и азартно.
Потом меня выбрали гонцом на переправу за пивом. Выдали две канистры по двадцать литров, деньги и посадили на мотоцикл.
Купили быстро. На обратном пути мотоцикл на кочке тряхнуло хорошенько, я с канистрами вылетел из седла. Всё, как обычно – в самую грязь.
Пришлось переодеваться. Приехали, в клубе гульба в самом разгаре. Водка, вина полный стол, закуска.
Народ уже под хмельком. Проигрыватель на полную громкость орёт. Моя Катя как вошла в танцевальный круг, так и не выходит. Иногда подбежит, рюмочку тяпнет и дальше прыгает.
Пусть, думаю, повеселится, а то всё только со мной. Девчонка молодая, ей кампания нужна.
Катя всех, кого могла, утомила танцами, но азарт не потеряла. Женатики между тем разошлись по домам. Остались мальчишки да одиночки.
Катя ярким румянцем словно макияжем раскрасилась. Красивая она у меня. Пусть завидуют.
Девочка моя хлоп рюмочку, хвать другую. Да без закуски. А кровь бурлит. Смотрю, ещё одного кавалера в круг тащит: молодой совсем, водитель грузовика Санька Кашкатюк.
Попрыгали они немного, покрутились, смотрю – Катя руки ему на плечи кладёт. Санька её прижимает, потом на ушко чего-то зашептал...
Ладно, думаю, не беда.
Дальше больше – в шею, паразит, целует. Думает, я не вижу. Или вообще ничего не думает. Под хмельком парень – тормоза напрочь отключены.
Смотрю, а этот кобель к себе её прижимает, титьки гладит, за задницу лапает. Дальше больше – целоваться полез.
А Катька хохочет.
Я ещё не психую всерьёз, но уже зол. Пора, думаю, поздороваться.
Подхожу к Саньку, разворачиваю и правой рукой прямой короткий тычок в подбородок. Тот даже удивиться не успел. Хлоп назад как солдатик, спит.
Глаза закатил – не двигается, но дышит.
Взял я Катерину за руку, поднырнул под неё и на плечо забросил.
Она верещит, ногами-руками отбивается. Вытащил на улицу, поставил на землю: – не ори, а то ей бо выпорю. Я долго терпел, больше не в силах на похабень эту смотреть. Ты моя жена, моя любимая женщина. Извини, подруга, но теперь только моя. Усвоила? Остальное завтра перетрём, когда протрезвеешь.
— Не имеешь права. Я не твоя частная собственность. С кем хочу, с тем и целуюсь.
— Согласен. Только тогда без меня. Но не сегодня. Сейчас мы уходим вместе.
Катя вырывается, пытается забежать обратно. Хватаю её за руку, силком тащу в сторону дома. Жена заметно под мухой. Насколько сильно – пока не понял, но на ногах очень не твёрдо стоит.
Штормит мою девочку прилично. Тащу, она сопротивляется, ругается, можно сказать истерит.
— Ладно, давай постоим.
Тогда она начинает косить под смертельно пьяную блондинку.
Предлагаю нести на руках.
Начинает неприлично хамить, потом безжизненно валится на землю. Бог его знает – по-настоящему пьяна или притворяется, только поднять её на ноги не получается.
Вроде бы миниатюрная девочка, тонкая и звонкая, а из рук выскальзывает.
До дома расстояние километра полтора, если не больше. Гружу на плечо, решаю срезать угол. Через поле и ручей вдвое ближе, но придётся по бревну или вброд переходить, а по пути ещё четыре изгороди из жердей, чтобы коровы на пашню и сенокос не заходили.
Для меня перемахнуть через эти препятствия – сущая ерунда, но ведь надо ещё и Катьку через изгороди переместить.
Ладно, попробую. По улице не донесу – силёнок не хватит.
Метров двести проскочил играючи, после утомился, взмок. Нелёгкая это работа – из болота тащить… яростно сопротивляющийся объект.
Если бы Катька хотя бы за меня держалась, не мешала. Она сваливается, выскальзывает. брыкается.
Через две изгороди перебрались удачно. Перед ручьём я отдохнул, взвалил ценную ношу на закорки и ступил на бревно.
Приблизительно на середине ручья ей приспичило очнуться: заворчала, ногами-руками дрыгает, вырывается. Поскользнулись и оба с головкой в ручей.
Не особенно приятное занятие. Мне-то в принципе ничего, а подружка к таким процедурам не приучена.
Проснулась в момент, орёт как потерпевшая.
Хотя… если разобраться – потерпевшая и есть.
Для жизни опасности нет, только для здоровья, а оно, как известно, в наших руках, если за ним следить. Беда лишь в том, что девчонка беременна.
Всё-таки надеюсь, что обойдётся.
Вытащил жену на другой берег, отжал насколько возможно одежду, за что получил чувствительный пинок в интимное место и дополнительно удар локтем в область глаза.
Дальше последовала истерика с потоком слёз, потом рвота и… Катя опять заснула, словно ничего необычного не произошло.
Оставалась преодолеть последнюю изгородь, которая оказалась выше других почти на метр. С ношей не перелезть. Ещё хуже, что жерди в частокол закреплены слишком плотно. Подсунуть Катерину снизу тоже не получилось.
Пришлось руками и колышком рыть подкоп.
Жена всё это время лежала на холодной земле в мокрой одежде. Ночь накрывала нас темнотой, росным туманом и промозглой сыростью. Даже я, энергично работая руками, не вспотел.
Мне становилось не по себе – надо торопиться: как бы не застыла моя ненаглядная.
Последние сто метров мы преодолели минут за сорок.
Дома наложил в печку дров под завязку, открыл вьюшку, чтобы быстрее нагреть помещение, в темпе раздел Катю, переодел в сухую одежду, начинал растирать до красноты шерстяными рукавицами.
Тёплые носки с горчицей, горячий чай с малиной, таблетка аспирина.
Катя то приходила в себя, то отключалась. Потом появился жар, ей становилось плохо.
Жена вскакивала, содержимое её желудка тут же выворачивало наизнанку. Она рыдала, несла вслух какой-то невыносимый бред, в чём-то меня обвиняла...
Что вы об этом думаете?