Мальчишки и любовь

Проводим трансформационные игры в Москве

Мальчишки… Забавный народ: растут, как грибы после дождя – заметить не успеваешь.

Ещё вчера пешком под стол, не нагибаясь, ходили, а сегодня такие корки мочат, что не знаешь, как ответить..

Спрашиваешь, — как зовут тебя, золотко? 

— Кока, — а через пару лет приходит и говорит, — дедушка, я, когда вырасту – тоже женюсь, как папа?

— Конечно, женишься, мой милый, конечно. Как же иначе. Настоящий мужчина должен иметь семью. И обязательно сына. А жена у тебя будет, как мама?

— Нет. Больно ругачая. Как бабушка.

Пяти лет нет, а у него уже серьёзные вопросы. И всё подмечает. 

Ещё через год едем с моря на машине. С нами второй внук, на два года старше. У того уже мечта-идея – жениться. И обсуждают они этот важный вопрос. Старший говорит, — у меня жена будет первая красавица. Зарабатывать будет целую кучу денег и готовить лучше, чем бабушка, а у тебя, Коля, какая жена будет?

— Мне нужна здорровая, норрмальная, красивая жжена. Только не худая. — Ни больше, ни меньше. 

В детском садике подружке предложил в свадьбу играть. Та спрашивает как? А он говорит, — Леночка, выходи за меня замуж. Та, — понарошке или как взрослые. — По-настоящему. — Тогда не пойду. — Почему? — Зарабатываешь мало.

Когда на юг уезжали, старший, пока бабушка в аптеку ходила, за коленку меня теребит, — дед, дед! Посмотри в окно, быстрее. Видишь, девочка идёт? Моя любовь. Знаешь ,как я в неё влюбился! Просто умираю.

— Она же старая,  — говорю. — Ей, наверно лет двенадцать, не меньше.

— Сердцу не прикажешь.

Хоть стой, хоть падай. Братишка мой старший, когда ему лет шесть было, папка наш военный, пришёл однажды и требует. Не просит, а именно командным тоном, — дай мне два солдата и четыре доски – мы с Танькой жениться будем. Нужно дом построить.

Во как! Мальчишки народ серьёзный. Это пока маленькие. Дальше – больше. Не успеют созреть, ещё голова не варит, вместо неё тыква, а туда же. Этим уже любовь со смыслом подавай и кое-что ещё, запретное. 

Книжки взрослые читают и по причине внутреннего несоответствия физиологии и психики непрекращающейся эрекцией страдают. Лет с четырнадцати.

Мне вспомнилась история, произошедшая в последнюю четверть прошлого столетия. Мне тогда уже двадцать было с небольшим хвостиком. Первая любовь закончилась трагически, бурным и очень болезненным расставанием. 

Времена были вегетарианские, доинтернетовские: дальше поцелуев, прогулок при луне и страданий лирического характера дело не продвинулось, но сексуальность успела проснуться основательно. Мечталось о большем. Желание распирало день и ночь, мешая нормально жить.

Гуляли как-то компанией. Весело было. Стол от снеди ломился: Вовка Голованов днём раньше лося добыл — мясо, как положено, сдал в кооператив на реализацию и себе целый окорок оставил. 

Удачный промысел и обмывали. 

Водки много, но под хорошую закуску хмель не берёт. Среди нас вдовушка была. Её мужика год назад медведь заломал. 

Осталась женщина одна с двумя детьми. Не сказать, что красавица: симпатичная, одета строго, да и лет ей всего двадцать три. 

Кожа гладкая, чистая, как у девочки, лицо румяное, смоляные волосы, карие глаза, фигура точёная, бюст тугой. 

Платье на ней свободного покроя с воротником под самое горло, немного ниже колен длиной. Не понятно, почему никто до сих пор после той трагедии в жёны женщину не взял. 

У Вовки она оказалась потому, что тот на пару с её мужем в тайгу на промысел ходил. Сейчас помогает, чем может. Такая таёжная солидарность.

Женщина на гитаре играет. Душевно. 

Голос сильный, звонкий, песни незнакомые, наверно старые очень: так и выжимают слезу. 

Мужики, то по стаканчику, то курить, а я, как завороженный, оторваться от её песен не могу. 

Поёт, словно для себя одной, никого вокруг не замечает. Смотрит отрешённым взглядом в пустоту, водку не пьет. Глаза закрыты, каждое слово мимикой сопровождает, а песни всё не кончаются. 

Долго сидели — ни разу не повторилась. 

Чуть не под утро отложила инструмент, поклонилась хозяину и собралась домой. Живёт совсем рядом, метров пятьдесят от Вовкиного дома.

— Пойду я, ребята. Может, мальцы описались, мало ли чего, да и поздно уже, поспать надо. А ты, Антон Петрович, коли не трудно, проводи меня. 

Это она ко мне обращается.

— Конечно, провожу. Заодно и курну. Пока слушал тебя, ни одной папироски не выкурил, только теперь понял, что дымку организму не хватает.

Оделись, вышли. Настя меня сразу под руку взяла, прижалась плечом. 

Хорошо, приятно, но вместе с тем неловко. 

В голове моей победные фанфары звучат, картинки эротического содержания крутятся. Грудь налитая, в моём неуёмном воображении руку жжёт, губки чувственные сами собой раскрываются. Мечты и грёзы на объёмную повесть, а ведь мне ничего не обещали, даже не намекнули. Юношеские фантазии.

Близости, ой как хочется.

С такой заманчивой и полностью свободной красоткой, думаю я, хоть на край света готов переместиться. Короче, сладкая сказка. 

Но страшно: несколько романтических неудач на любовном счету уже имелось. 

Никто из подружек несостоявшихся всерьёз не осрамил, обидного слова ни разу не сказали, а всё одно боязно. Вдруг снова прокол случится. 

Перед такой женщиной совестно будет. 

Однако, картинки в голове живые, движутся, напрягаться заставляют. 

— Ты бы поцеловал меня, что ли... Или не нравлюсь? Мне ведь ласки хочется. Забыла, как мужик к груди прижимает. Вкус поцелуя с табачком ночами снится, дрожь во всём теле пронзает.

Настя взяла меня за руки, в глаза заглядывает. Хоть и темно на улице, но Луна позволяет рассмотреть искорки в глазах. Ноги между тем словно отбойный молоток молотят,   сердце из груди выпрыгивает.

 — Давно это было, — продолжает вдовица, — словно в другой жизни. А всего-то, год с небольшим минуло, как милого моего не стало. У нас ведь замечательная семья  была. Ой, как любила его... Любила... Да, тебе ни к чему это слушать, только некому больше поплакаться. 

Женщина водит рукой по моим волосам, прижимается. 

— Я бы и сейчас не решилась тебя позвать. Понравилось, как душевно на мои песни отреагировал. У тебя ведь слёзы в глазах стояли. Хорошего человека сразу видно. Не обижайся на слабость мою девичью: накопилось внутри горечи, обиды... А на кого злиться-то, на медведя? Так мой муженек изрядно их брата покрошил. Может, то ответ был от звериного бога. Никто не знает: есть он, бог, или нет его. 

Настя положила голову мне на грудь, от чего внутри похолодело. Запахло чем-то замечательно необычным, сладким и одновременно терпким, усиливающим желание. Но сам прижать спутницу не решаюсь.

— Молятся люди, значит верят, что есть. Только мне он не помощник. Я ни во что не верю. Сомневаюсь, а всё одно не верю. Заходи ко мне, не отказывай. Ты молодой, горячий, глядишь, и я вблизи тебя отогреюсь маленько. Целуй меня, не стесняйся. Тебе сегодня всё можно, что выдумать сумеешь. Я ведь вижу, мальчонка ты ещё желторотый. Оттого мне ещё слаще. Не обижайся. Это совсем не обидно. Всему свой срок. Видно твой только подходит. 

Я робею, но целоваться не отказался. 

А Настенька и вправду сладкая. 

В голове моей всё перевернулось и поплыло. Качаюсь на волне блаженства, всё крепче сжимая податливое тело, не замечаю, как руки сами собой залезли под девичью кофточку и теребят налитую грудь. 

— Сладкий у тебя поцелуй, Антон. Мой муж так не умел. Голова кругом пошла. Ты меня не бойся, я сама, если честно, боюсь. Думаешь, коли напросилась — со всеми так? О том не думай. Чистая я. Можешь не волноваться. Мне детишки малые не дают разгуляться да работа тяжёлая. Ничего, справлюсь. Ты целуй, целуй. Я запомнить хочу... Понимаю, что тебе молодица нужна... чистая, спелая, девственная.Своя, единственная. Только и мне не откажи. Вижу, ты щедрый. Подари немножко счастья вдовице, тебе зачтётся. Судьба с любым злую шутку сыграть способна. Ноченька уже к концу подходит. В дом заходи. Сильно не шуми. Не хочу, чтобы детишки проснулись. Тебя одного сейчас хочу. А ты... ты меня хочешь? Вижу, хочешь. Обещаю, не пожалеешь. Всё, что за год накопила, отдам без остатка... Одному тебе...

Завела меня вдовушка в дом, детей быстро проверила и в свою комнату направила. 

Обстановка почти городская: мебель хорошая, современная, обои, люстра, кровать деревянная двуспальная с витыми ножками. Постель перестелила, достав из шифоньера выглаженный комплект белья. Принесла большой таз, ведро тёплой воды, полотенце, мыло. 

— Обмойся немного. Я на кухне сполоснусь. Не люблю, когда от мужика потом пахнет. Да не стесняйся, не на блины пригласила — любить буду. Крепко буду любить. Накопила желания, невмоготу. Трясёт всю.

Минут через пять пришла. 

Румяная, нежная кожа с влажным блеском. Ночная рубашка на голом теле. 

Настя потушила люстру, включила ночник у кровати, скинула с себя последний покров, покрутилась, дала осмотреть ладное молодое тело, и подошла вплотную. 

У меня мурашки по всему телу. Только что солдатика своего проверял — стоит, как часовой на посту, а как полотенце с меня сдёрнула — сразу спать удумал. 

Женщина посмотрела на моего героя, прижалась голой кожей — словно обожгла. А меня в натопленном доме от холода трясёт.

 — Настя, ты бы свет выключила. Неловко как-то. 

— Ишь, застеснялся. Небось и не видел ни разу девичью наготу? Точно, малец ещё. Замерз? Давай под одеяло. Мигом согрею, быстро вспотеешь.

Прыгнули мы под одеяло с головой, вдова рот мой поцелуем запечатала, ластиться. 

Через минуту я от напряжения и избытка желания взмок. Хочется каждый кусочек ароматного тела исследовать, но руки не слушаются. Взяла тогда вдовушка процесс в свои руки: нежные, мягкие. ласковые. 

— У тебя кожа, Антон, совсем детская, как у моего сыночка. Какой же ты милый. Это ничего, что не стоит. Просто испугался. Видно не часто приходится с женской лаской встречаться. Сейчас я его расшевелю, ещё и не остановить будет. Такое у всех случается. 

— Извини, Настя. 

— Не лежи, словно пленный или раненый. Целуй, пробуй на вкус, ласкай. Я вся для тебя. Мне уже хорошо. Вот, потрогай здесь, видишь, я мокрая. Как же с тобой хорошо. Совсем не такой, как мой муж. Он грубоватый был, взял меня первый раз силком. Я на него не в обиде, не век же в девках ходить. Сам видишь, у нас на северах с нормальными мужиками не густо. Всё больше сидельцы, после тюрьмы, да с биографией.

Вскоре я частично робость пересилил. Ласкаю девчушку, будто всю жизнь этим занимался.

Увы, на этом всё и закончилось. Не получилось проникнуть в главную женскую тайну. Настя ни словом, ни жестом не выдала своей досады, всё твердила, какой я расчудесный и как со мной замечательно.

Утром накормила. Не переставая, целовала, рассыпала благодарности, приглашала почаще в гости заглядывать.

 Я же готов был сквозь землю провалиться. 

Вечером пошёл к дружку своему, Валерке Карякину, поговорить о досадном проколе, не поминая, однако, о ком речь.

— Валер, скажи, что со мной не так — почему ничего не получается с женщинами. У тебя с Райкой всё сразу получилось?

— Ты сильно не переживай. Косяки у каждого случаются. Скажи, ты сильно женщину хочешь? 

— Очень сильно.

— Но боишься. 

— Боюсь. 

— Вот когда хотеть станешь сильнее, чем бояться, тогда всё и получится. Пока не дозрел. Может, не встретил пока ту самую, единственную. Любовь не только удовольствие – это серьёзный духовный труд и большая ответственность. Порой сам себя понять не в силах, когда вдвоем. Отношения с женщиной – целая, брат, наука. Не с постели начинать нужно: сперва влюбись, поухаживай, научись не получать, а дарить.

— Сказал тоже – влюбись… С удовольствием бы. Только где она, любимая моя? Не подросла ещё. Дождусь ли? Мне уже двадцать, а её всё не видать.

— Не беда. Твоя любовь мимо не пройдёт – сразу узнаешь. На востоке говорят: будет готов ученик – появится и учитель. Я вот, инженер-строитель, поэтому и пример приведу профессиональный: когда первый раз дом строишь – ночами не спишь. Как да что. Ночью во сне бодрствуешь, будто наяву всё делаешь. Сегодня, например, фундамент залили. И ты строишь во сне, как нужно, но ровно до того момента, на котором вчера закончили работу. Всё. Тупик. Дальше ни шагу. И так всю ночь. 

Пока днём стройка дальше не продвинется. Тогда и во сне всё получается. 

Я к чему: не торопи события. Сначала подготовка, планировка участка, потом опалубка, фундамент… 

Ладно, не вникай. Я не про стройку, о любви тебе талдычу. 

Всему своё время. Так ещё торкнет – ночами спать не будешь, голову напрочь снесёт, поэтом станешь… 

Любовь! 

Вот моя Раечка, например… 

Короче, всё сам увидишь. Нельзя сначала построить дом, а потом возводить фундамент: развалится строение. 

Теоретически можно и так, но практически... Правда, в реальной жизни ещё не то случается. Поэтому кругом женщины-одиночки, брошенки и безотцовщина. Тебе это надо? 

Ты же нормальный мужик, правильный. Конечно, если нельзя, но очень хочется, то можно. Но я предпочитаю отношения по любви. Так надежней. И правильней. 

Наверно хорошо, что ничего у тебя не вышло. Ангел-хранитель старается оградить от больших ошибок, которые потом невозможно исправить. А секс... наверно не главное. 

Это скорее показатель и признак абсолютного доверия, ведь ты поручаешь себя ответственности партнёра, которой может не оказаться. 

Извини, что учу. Это моё личное мнение. Ты вправе поступать иначе, как угодно. Живём однажды. 

В этом мире каждый за себя. Я своих ошибок наделал, слава бог, сумел вовремя отредактировать. У многих не получается косяки исправить. Так и живут неприкаянно.

Если случается научиться на чужом опыте — не отказывайся. Силы сэкономишь, время и немного больше счастья приобретёшь. Живая душа — не полигон для испытаний, она чувствует, болит и страдает. Просто поверь.

— Но ведь все мужики...

— Заблуждаешься, не все... И потом: ты не школьник, я не сэнсэй. Дальше сам. Но если что — заходи, потолкуем. У нас ведь страна Советов. У меня для тебя всегда парочка найдется.