Ребёнку отец нужен, а не абы кто

Проводим трансформационные игры в Москве

Лора сидела, уткнувшись в моё плечо, и причитала, обливаясь горючими слезами, –  надоел, зараза, хуже горькой редьки надоел. Не могу бо-о-о-льше! За что мне это всё? Вот у тебя, Антоха, жена есть?

– И жена, и дочка, но ревёшь-то ты, а не я. Объясни толком.

Лариску, школьную подругу, я встретил по дороге домой. 

Она сидела на скамейке в аллее парка, потерянная, одинокая и рыдала.

Мы не виделись двадцать лет или около того, но узнал я её сразу, даже в таком неприглядном виде.

Копна кучерявых волос огненного цвета, озорная россыпь веснушек и особенной формы подбородок.

Мы с ней дружили в седьмом классе, даже целовались. Правда, не по любви, а так, из озорства и любопытства.

Честно говоря, нам тогда не особенно понравилось, зато можно было с деланным презрением похвастаться мальчишкам во дворе полученным опытом.

Лорка доверяла мне полностью, словно подружке. Я был в курсе всех её секретов, пока она не влюбилась всерьёз.

Дружить мы не перестали, но безусловная искренность исчезла, хотя, кое-что она могла поведать лишь мне.

Можно было пройти мимо, сделать вид, что не заметил.

Не смог. 

Я пригласил Ларису домой, по дороге купил шампанское и торт: знал, что женщины любят стресс заедать сладким.

Подруга тоже меня узнала, когда представился, но восприняла настороженно.

– Иди, куда шёл. Много вас таких, помощников. Знаю я вас, мужиков. Дайте водички попить, а то так есть хочется, что переночевать негде. Я замужем и точка.

– Замечательно, я тоже женат. Раньше ты меня не боялась.

– Раньше я была наивная и доверчивая, теперь научили, слава богу, родину любить. 

– Чего злая такая? Расскажи, может, отпустит. По себе знаю: откроешься, спустишь пар и полегчает. Не в теплице жил, много чего повидал. Пошли ко мне, чаем угощу.

– Ага, так и знала. Угостите сигареткой, если не жалко. Жуть как люблю после секса закурить. 

– Ты ли это, Лариса Егоровна, кто же тебя так обидел? Расслабься…

– И получи удовольствие… проходили. Все мужики козлы.

– Сколько же у тебя их было, если не секрет?

– Пока один, но это не точно. Возьмёшь замуж по старой памяти?

– Такая ты мне больше нравишься. Кажется, к тебе возвращается самообладание и чувство юмора. Ну, идём?

– А жена? 

– Алёна у меня с понятием. Доверяет.

– Не представляешь, как хочется проснуться утром маленькой девочкой. Как тогда. Помнишь, какая жизнь была! А теперь…

– Да что случилось-то?

– Все мужики козлы. Я ведь когда замуж выходила, он был такой… заботливый, чуткий, нежный. 

– А ты не такая была? Тоже, небось, для поднятия рейтинга рекламную акцию проводила и маркетинговую стимуляцию: систему скидок предлагала, дисконтную карту? Все мы такие. Это жизнь, Лорка, подлинная реальность. Я тоже, когда женихался, гоголем ходил, павлиньи перья распускал.

 – Ну и… дальше-то что? 

– Как у всех. Влюблённость, страсть. По молодости всё просто: взял девушку за руку, заглянул в глаза – уже стоит… Люби – не хочу.  А потом, когда быт, работа, ответственность –  монотонность и скука.

– Да ну… и у тебя?

– Ато! Но мы притёрлись потихоньку.

– И чё, ни разу не изменил? А она тебе? 

– Некогда изменять, Лорка. И лень, если честно. Алёна у меня женщина горячая, но правильная.

– У моего благоверного тоже темперамент… был. Как у стайера. Вечером старт – утром финиш. И пахал на двух работах. Теперь лежит и стонет, как баба: то голова болит, то задница. И работать не хочет. А у нас ребёнок. Как мне одной со всем управиться?

– Мальцу сколько?

– Скажешь тоже, мальцу. Серёжка в институте учится, на втором курсе. За всё платить нужно. Как ребёнку без отца, как? А он лежит.

– Так брось. Сухую ветвь отсекать нужно. Безжалостно. Семья, это симбиоз, коммуна. Никто ваши проблемы решать не станет, если сами за ум не возьмётесь.

– Скажешь тоже. Брошу всё и побегу мужика искать. У дятла голова не болит, а у живого человека недостатки имеются. Ты, Антоха, того… со своей семьёй разбирайся, а моего мужика не трожь. Ребёнку отец нужен, не абы кто.

– Так чего ревёшь? Он что, уходить собрался?

– Ага, конечно, выгонишь его, бугая. Горе мне, горе! Давай, выпьем, а…