Влюбчивые мужчины

Проводим трансформационные игры в Москве

В офисе миловидную и симпатичную с большущими выразительными глазами даму в расцвете бальзаковского возраста со спины выглядящую вдвое моложе за глаза называли Люсифером. 

Людмила Альбертовна знала об этом и не сердилась. 

Такая уж  работа – аудитор. 

Не имеет она права на службе расслабляться: входить в положение, проявлять сострадание. Сближаться и дружить с сотрудниками – тем более. 

На самом деле она добродушная и отзывчивая. 

Да, ответственная. Да, строгая и исполнительная, но совсем не злая.

Работу свою Людмила любит и ценит. 

Так вышло, что личная жизнь у неё не складывается. Оттого и служебное рвение, что больше не на что отвлечься от тревожно гнетущего одиночества, избавиться от которого никак не получается.

Очень не хочется женщине чувствовать безысходность положения, отчуждение и обречённость. 

С точки зрения окружающих она “в шоколаде”. 

–  Мне бы такую зарплату и её возможности, – завистливо шепчет очередная  любительница интриг и сплетен, –  я бы себе такого отхватила…

–  Люсифер, –   вторит ей обиженная результатом проверки товарка.

Кто бы знал, что у Люси на душе. 

Она когда-то была безмерно счастлива, хотя жила в то замечательное время гораздо скромнее, чем эти несчастные болтушки.

Влюбилась она тогда, первый и единственный раз: словно нечаянно по ту сторону киноэкрана попала. 

Как Сева любил, как ухаживал. 

Голова шла кругом. 

Как же было замечательно, как сладко – словами не передать.

Жизнь казалась бесконечной ярко иллюстрированной сказкой.  

Экранизация заколдованных сценических декораций и романтического спектакля  в ароматных цветочно-медовых традициях продолжалась почти год.

Спектакль был любительский, с множеством неудачных репетиций и творческих поисков, но не это главное: любовь окрыляла.

Потом была самая настоящая свадьба: множество гостей, белое платье, фата, танец.

На этом всё.  

Севка прямо на торжестве начал волочиться за подружкой Людмилы – обаятельной юной прелестницей, по совместительству свидетельницей Машенькой Зуевой. 

Всё бы ничего: коварное действие шампанского, возбуждающее напряжение момента, атмосфера безудержного веселья. 

Машка была великолепна. 

Вот только…

Флирт незаметно для Людмилы из развлечения превратился в увлечение. 

Слишком уж нескромно вёл себя новоиспечённый муж по отношению к подруге.

А та подыгрывала.

Или…

Лучше бы Люська не заходила в ту злополучную подсобку.

Фантазировать на тему адюльтера, что-то додумывать, не было необходимости: Севка заканчивал мощными толчками шокирующий процесс, Машка с живописно раскинутыми в стороны ногами стонала.

Что было потом, Людмила не видела: не интересно.

Болела она долго.

Очень долго.

Севка молчком забрал вещи, попутно прихватив кое-что лишнее, ему не принадлежащее, и исчез.

В такой ситуации принято звать подругу, напиваться до чёртиков, безостановочно реветь, проклиная предателя, выдумывать план мести. Например, отдаться первому встречному.

Пить Люся не умела, подруги теперь не было и встречать никого не было желания.

Катастрофа! 

Потом, на четвёртом месяце беременности, случился выкидыш. Наверно на нервной почве.

Стало ещё хуже. Просто невыносимо.

Тогда Людмила Альбертовна и сделала первый шаг к тому, чтобы превратиться в Люсифера.

Женщина не на шутку увлеклась профессиональным ростом. 

Оказалось, что работу тоже можно любить.

Но была ещё и другая жизнь – вне стен фирмы. 

Справляться с воспоминаниями, эмоциями и чувствами было мучительно трудно.

Людмила Альбертовна не могла победить желание быть просто счастливой женщиной, для чего необходимы подруги, а ещё лучше мужчина.

Но любой мужчина – это угроза измены и предательства, а от подруг и вовсе невозможно ждать порядочности.

Люсина личная жизнь протекала целиком и полностью в мечтах и грёзах.

Отказаться от любви и отношений оказалось проще, чем от игры возбуждённого фантазиями воображения.

Она шарахалась от каждого нового знакомства, но ждала и надеялась. Людмила Альбертовна мечтала когда-нибудь встретить мужчину, непохожего на Севку: надёжного, любящего и верного.

В то, что такие субъекты существуют, хотелось верить.

Люся постоянно примеряла на встречных мужчин роль возлюбленного. Иногда увлекалась настолько, что мысленно совершала на претендента штыковую атаку, представляя в объёме и красках сцену за сценой, вплоть до полного духовного и физического слияния.

Людмиле даже изредка удавалось довести себя до оргазма.

Правда, потом следовало опустошение и новый провал в депрессию.

Она пробовала ходить к психологу. Три раза. 

Помешали аналитические способности: никто из них не имел опыта жизни, не был способен войти в резонанс с её проблемами, тем более помочь скорректировать девиантное поведение. 

Так было и на этот раз: мужчина был сед, высок, с гордостью нёс идеальную осанку и привлекательную внешность, со вкусом одет, атлетически сложен, ясно и чётко выражал мысли, был улыбчив, внимателен и чуток.

Увы, он был сотрудником холдинга, которого Людмила Альбертовна проверяла.

Этот факт перечёркивал шанс познакомиться с идеалом, с мужчиной мечты: табу на сближение с персоналом фирмы было прописано в должностном контракте.

Как назло у Эдуарда Тимофеевича был тёплый приветливый взгляд, приятно волнующий голос и завораживающие жесты.

Людмила с трудом справилась с соблазном отправить в разделяющее их пространство сигнал SOS. Придать лицу сухое официальное выражение было почти невозможно, но она справилась. 

Правда, невыносимо заметно дрожали руки и предательски сел голос.

Проверяемый был безупречно мил и уверенно спокоен.

–  Мы нигде раньше не встречались, Людмила Альбертовна, – спросил Эдуард так, что у Люси свело судорогой горло, и подкосились ноги.

– Не думаю… нет. Не отвлекайтесь, Эдуард Тимофеевич, у меня ещё много вопросов.

– Задавайте же. Вам никто не говорил… вы изумительная женщина. Я в восторге. Не хочу показаться навязчивым… примите мою визитку… буду с нетерпением ждать звонка.

– Как вы смеете! Не в моих правилах знакомиться с сотрудниками.

– Я и не рассчитывал, просто попытался привлечь внимание. Вы правы, займёмся делом. Итак…

Ознакомившись с документами, сделав их ксерокопии, задав вопросы и получив ответы, Людмила Эдуардовна собрала всё со стола в кейс и вышла. 

Эдуард Тимофеевич проводил до дверей, загадочно заглянул в глаза, расстроено вздохнул и  поцеловал даме ручку, затем изобразил жестом, что набирает номер и приложил руку к груди. 

У Люси кружилась голова, пол плавно уходил из-под ног. Эмоции устроили в голове и теле неприличный хоровод.

– Как жаль! Кажется это именно то, чего я тщетно искала столько лет. Почему всегда так? Так несправедливо…

Потом она закрутилась, выполняя привычные обязанности, и успокоилась.

Про Эдуарда Людмила вспомнила вечером. Облик мужчины не выходил из головы, будоражил воображение.

Люся пыталась смотреть телевизор, читать. 

На экране и в текстах – везде маячил облик Эдуарда.

Это было невыносимо.

Что ещё хуже – он начал являться во сне с недвусмысленными речами, с навязчивыми ухаживаниями и рукосуйством.

Отказать ему во сне было невозможно. 

Мужчина оказался настойчивым и удивительно нежным.

Так продолжалось до пятницы, когда Людмила Альбертовна лихорадочно вытряхнула из кейса содержимое в поисках заветной визитки. 

Истомившись до предела, вечером с домашнего телефона женщина набрала номер Эдуарда.

Когда пошли гудки, она испугалась. Трубку, увы и ах, подняли сразу. 

Это был его голос.

– Неужели про меня ещё кто-то помнит? Слушаю.

– Это Людмила Альбертовна.

– Внимательно слушаю. Что-то не так с проверкой?

– Ну, как бы, это… думаю нам нужно встретиться, поговорить.

– Есть причина? 

– Да, то есть нет… не причина – повод. У меня день рождения… через месяц. 

– Вот как! Поздравляю! В жизни раз бывает восемнадцать лет. С меня подарок.

– Приезжайте ко мне.

– Кхм-м… через месяц?

– Сегодня, сейчас. Приедете?

– Неожиданно. Страсть как приятно. Значит, сегодня…

– Да, сегодня.

– Кхм-м… диктуйте адрес. И это… вы будете одна?

– Да, конечно одна. В семь тридцать вас устроит?

– Договорились, милая Людмила Эдуардовна. Постараюсь вас не разочаровать. До скорой встречи.

Людмила поняла, что мужчина колеблется. Это рождало неприятные предчувствия, даже сомнения – правильно ли поступила?

Включать задний ход было поздно.

К назначенному сроку женщина едва успела приготовить и привести себя в порядок.

На душе противно скребли и дурниной выли дикие кошки, устроившие майский шабаш. Люся чувствовала себя пропущенным через эмульгатор мясным фаршем. 

Два часа, пока вымокала в горячей воде с отдушками, пока сушила и укладывала волосы, накладывала макияж и придирчиво примеряла перед зеркалом наряды, Людмила задавала себе вопрос, – зачем?

Ответа не было. 

Точнее, ответов было слишком много, чтобы в них разобраться.

Она стояла у окна в облегающем приталенном платье, подчёркивающем достоинства фигуры, лёгком и воздушном, почти невесомом, напряжённо всматривалась прохожих.

Прошло пять минут от назначенного времени. Эдуарда не было. 

 – Вот и хорошо. Ишь, раскатала губёшки. Не для тебя придёт весна, не для тебя Дон разольётся…

В это время раздался звонок в дверь. 

– Извините, Людмила Альбертовна, пробки. Каюсь! Мне так неудобно… Прекрасно выглядите. Чем же я заслужил?

– Не смущайте меня, проходите. 

– Вы ли это? Знаете, как вас кличут в стенах холдинга?

– В курсе. Это не важно. Я не такая. Сами увидите.

– Уже, уже вижу! Фея, Афродита. Так бы…

– Ну-ну, не шалите. Мы совсем незнакомы.

– Так в чём же дело. Сразу же и приступим.

– Не так скоро. Мне неловко. Чувствую себя пичугой, попавшей в силок.

– Тогда ваш ход. Простите, поторопился. Я ведь думал…

Эдуард раскрыл объёмную сумку с водкой, вином и деликатесами.

– Вот, моя, так сказать, доля. И подарок вам.

От вина и замечательного настроения Людмила порозовела, расслабилась.

Всё было как нельзя лучше: никакой неловкости. 

С Эдиком было настолько легко, словно они были знакомы целую вечность.

Незаметно за разговорами минула полночь. Мужчина непринуждённо, пространно и интересно  рассказывал о себе, о друзьях, о работе, словно не думал покидать эту квартиру.

Он не был пьян, не лез с вольностями, не говорил банальностей. 

– Я так рад, что ты мне позвонила. Давно так не отдыхал. Ты прелесть, –  вдруг сказал Эдуард, поглаживая Люсину руку. 

– Как думаешь – мне не пора?

Утром утомлённые любовники как семейная пара пили чай с пирожными, облизывали друг другу крем с губ, непринуждённо ворковали, смеялись, обнимались. Потом темпераментно, со вкусом кувыркались в кровати.

Около двенадцати дня Эдуард прижал к груди окончательно размякшую, поверившую в возможное счастья Людмилу, –  мне пора, дорогая. Встреча с коллегой. Я обещал, извини.

– Вечером ждать?

– Не люблю обещать зря. Как получится. У бога дней много. 

Звонок телефона раздался, когда она разомлевшая, но довольная отмокала в ванне.

Вылезать из зоны комфорта не хотелось, но трель была настойчива.

– Добрый день, Людмила Альбертовна.

– Слушаю вас.

– Это правильно. Я Марина, жена Эдика.

– Кто!?

– Вы не ослышались, дорогуша. Не пугайтесь, я без претензий, развлекайтесь на здоровье, только ни на что не рассчитывайте. Он мой.

– Это как? Ваш муж ночует у другой женщины, и вы так запросто об этом говорите? Я вам не верю.

– Дать ему трубку? Откуда, как вы думаете, я знаю этот номер, как вас зовут? Если вы не в курсе: в мужском организме, сердце – не единственный орган, которому не прикажешь. Я физиолог, поэтому говорю об этом спокойно. 

– Почему он меня не предупредил?

– Господи, зачем? Вы же сами его пригласили. Разве не ясно, для чего одинокая женщина  флиртует, с какой целью призывает в альков мужчину? Считайте, что Эдик оказал вам услугу, а вы ему. Он у меня влюбчивый. Вы, милая, очень ему понравились.

– У меня такое ощущение, словно вывалялась в дерьме. Не звоните мне больше. И ему скажите, что не хочу его больше видеть.

– Как знаете. 

Людмила долго ходила туда-сюда по комнате, как медведь в клетке, не в силах переварить то, что произошло, потом разревелась.

Она чувствовала себя маленькой девочкой, которую опять обманули.