Что там есть в классике жанра, «Мушкетеры двадцать лет спустя»? У нас были на прошлых выходных одноклассники, точнее встреча, и тоже двадцать лет спустя.
Попасть хотели вроде многие из бывшего 11 - «А», до финиша дошли единицы. Поначалу проведали с тортом и цветами классную, потом посидели в ресторане скромной толпой из 14 человек. Похохмили, выпили, посмотрели на фото детей и супругов друг у друга в смартфонах, еще раз выпили, позвонили и обматерили тех, кто собирался и не пришел. Потом выпили по новой, теперь уже многим стали звонить оставленные на хозяйстве домочадцы, обматерили и их, выпили за то, чтобы нас всегда понимали близкие люди. Самое интересное, конечно, началось под занавес…
- Люсь, - интимным шепотом, еле ворочая языком, мне в ухо протрубил Андрюха Логунов, - а давай возьмем Светика и Севку Резника, он же за ней сох в школе как тот алоэ, и поедем вчетвером в баню? - тут Андрюха игриво подмигнул мне правым глазом через свои очки диоптриями «минус семь».
- Андрон, - чуть четче, чем Логунов, но тоже заплетающимся языком ответила я, - на мне сегодня не парадные трусы. Я ж не готовилась к бане…
- Так а на хрена нам твои трусы? Мы ж париться без них будем! - от возмущения очень громко, услышали и недоуменно замолчали все, сидящие за столом, ответил Логунов.
[an error occurred while processing the directive]Андрюха начал медленно вставать из-за стола, выкручивая свое грузное тело из кресла. Я схватила его за руку:
- Куда?
- К Светке. Спрошу, что у неё с трусами, - Андрюха наконец с третьей попытки встал прямо.
Путем хитрых переговоров со Светкой и Резником, которых Андрюха по очереди отводил к гардеробу, где что-то внушал и искренне убеждал, звонков Изольде Самойловне, постоянно больной еврейской маме Резника, с целью отпросить у нее сынулю, после массы прочих нетрезвых телодвижений консенсус все-таки был достигнут.
Не с первого раза, но мы попали в рукава своих пальто и вышли на свет божий, торжественно замерев на крыльце ресторана. Почему-то казалось, что происходит что-то важное и значительное, поэтому я повернулась к Андрюхе и авторитетно провозгласила:
- Логунов, запомни этот момент на всю жизнь!
Логунов в ответ торжественно икнул. Предстояло спуститься со ступенек, это дело казалось тоже нешуточным. Мы сцепились руками и дружной шеренгой, вчетвером, поддерживая себя и товарищей, на счет «раз» начали движение к бане. Сзади в дверях зарисовался Войтенко, зануда и известный школьный стукач, который молча пронаблюдал наш долгий мучительный спуск, а на последней ступеньке торжественно перекрестил компанию и облегченно выдохнул:
- С Богом!
Сауна «Сакура», хвала всевышнему, находилась рядом, через дорогу от ресторана, откуда с нашим уходом стали расползаться по домам и остальные ребята. Логунов оказался завсегдатаем и любителем парилки этой богадельни, его знала и администратор в кимоно и какими-то торчащими палками в волосах, и толстяк-охранник в одежде борца сумо.
Смутно помню, но каких-то расписных ширм, струящихся шелковых занавесок и дверей там было немерено. Зашли в одну их них и поняли, как же устали. Вместо дивана или на худой конец кресел в предбаннике были постелены циновки, на них валялись шелковые подушки. Прилегли, точнее дружно на выдохе упали на это великолепие. Минуту сосредоточенно молчали. Первым бедственность положения осознал тот же Логунов:
- Ну, а как вставать-то теперь будем?!
- Твои б мозги, да в мирных целях, - проворчала в ответ Светка.
Подняться действительно не мог никто. Но Светунчик сообщила, что есть такое движение, «покатушки», и показала нам, как его делать. Главным было докатиться до двери в парилку, а там мертво вцепиться в ручку и подняться. У Светки все получилось, за ней подтянулись и мы.
Дальше пошли какие-то обрывки воспоминаний: есть не хотелось, не лезло уже ничего, но мы зачем-то заказали ладью суши, роллы и литр сакэ. То есть, судя по последнему пункту, мы очень хорошо о себе думали. Трезво оценивали возможности.
Помню тощую фигуру ощипанного цыпленка Резника, висящие на бамбуке трусы Логунова, который, даже плавая в бассейне, не снимал очков. Сумоист оказался еще и массажистом, ненавязчиво предлагал нам свои услуги: подкрадывался сзади и без спросу начинал массировать шею. За что был громко послан известно куда.
Официанка, приносившая заказ, была явно какой-то колмычкой, но Логунов утверждал, что она - настоящая японская гейша, потому что у нее миниатюрная стопа и по-русски она говорит с акцентом.
- Ты японский акцент нашей офисной уборщицы таджички еще не слышал, - парировала Светка.
Светка, кстати, в отличии от всех нас имела принципы - она никогда, как оказалось, не снимает в сауне колготы. То есть сидит раздетая Светка за столом, курит, пьет саке и флиртует с испуганным от всего этого разврата Резником, но при этом непременно в колготах.
- Свет, ты и в парилку пойдешь в этом капроновом поясе девственности? - возмущался Логунов.
- Андрюха, у всех свои традиции: ты голый в бассейне, но при очках, я - на суше без очков, но в колготках.
Возразить было нечего.
Потом идет провал в памяти, откуда-то издалека доносящийся визг Логунова:
- Резник, позвони в такси и отправь этих дур по домам, раз они нам не дают! Вызовем нормальных девок…
Позже картина - мы втроем на пороге сауны блаженно стоим и вдыхаем, нет, глотаем свежий рассветный воздух. Резник скорбно бурчит себе под нос : «Что мне теперь говорить маме? Что говорить? Она меня убьет!». Я озираюсь и ищу четвертого из компании, Логунова.
- Свет, а где этот секс-маньяк?
- Он остался ночевать в сауне. Если приходит домой позже трех ночи, его жена не впускает, - очень четко говорит мне в ответ протрезвевшая Светка, сосредоточенно всматриваясь вдаль в ожидании такси.
К полудню, валяясь дома в полудреме, потому как сон алкоголика краток и тревожен, с больной головой и трясущимися руками, я поняла, что сакэ - это просто отрава, хорошо, что «день рожденья только раз в году». И со встречами одноклассников тоже частить не стоит. Перед тем, как попытаться уснуть, решила протянуть руку дружбы Резнику и набрала горемыку:
- Живой?
- Сева под домашним арестом на три дня! - вместо сына гневно ответила мне Изольда Самойловна.
«И в этом тоже есть какая-то большая народная мудрость», - проваливаясь в сон, успела подумать я.
Что вы об этом думаете?