Колени. Советская история большой любви

Им было трудно. Мать выставили посмешищем. Соседи, наверное, показывали на неё пальцами.

На самом деле, прямо сейчас, я пытаюсь «воскресить» человека, про которого вы бы и не узнали никогда. «Воскресить», конечно же, память о нём, так вернее. Надеюсь, вы правильно поняли мои слова. И мне немного боязно. Это не так просто, как может показаться. Я очень хочу изменить тональность статей, который были посвящены Людмиле. И я хочу, чтобы её запомнили другой. Короче, я хочу восстановить хоть капельку справедливости.

Ей было 27 лет, она работала на фабрике «Скороход» - возила коробки с обувью на склад. У неё был муж, но я не знаю его имени. А ещё – двое маленьких деток. Два мальчика.

А далее – обычная, частая, но очень тяжелая история… Как-то вечером муж сказал ей, что полюбил другую, поэтому уходит. И он вскоре ушел. А Людмила любила его. Любила, наверное, так, как сейчас мы уже и разучились любить. Да, она страдала, и очень хотела, чтобы муж вернулся. Подруги на работе сопереживали ей, и новость быстро разлетелась по огромному коллективу.

Однажды, во время обеденного перерыва, к Людмиле подошла пожилая женщина, присела рядом, и сказала, что если ехать по такой-то дороге, столько-то километров, а потом спросить в такой-то деревне, то старики покажут путь к «святому» озеру. И на берегу этого озера надо помолиться, умыться, и попросить Бога, чтобы он помог вернуть мужа.[an error occurred while processing the directive]

Людмила смутилась! Да и я бы смутилась. Лично я точно знаю, что нет никаких «святых» озер. Люди – есть. А озера могут быть «освященными», на Крещение. И всё.

А Людмилу – советского человека, смутило и всё остальное. Она не умела молиться, и о Боге она знала очень мало. Бабушка её молилась, во время Блокады, но так и не пережила её. И мама не пережила. И папа. И братья. Одна Людмила осталась.

Но что-то в её душе произошло, после этого разговора. Выходной тогда у людей был только один. Второй подарит Брежнев, но это произойдет позже. Людмила взяла отгулы, оставила детей лучшей подруге, и поехала. На автобусе, потом – на ещё одном автобусе, а дальше – на грузовике. А потом и ногами шла долго.

Деревенские бабушки удивились такой гостье, и сказали, что скоро ночь, и пусть Людмила переночует, а завтра утром… Но Людмила пошла вечером на это озеро.

Я не могу представить, почему она решила, что ей надо поступить именно так? Почему не помолилась, не умылась. А может она и это сделала? Какая разница, а?

На следующее утро, деревенские мужики пошли проверять свои нороты, сплетенные из лозы. И они увидели женщину, которая ползала на коленях по каменистому берегу. Чулки её были рваные в клочья, а колени – разбитыми, мягко говоря. И руки у неё тоже оказались… Ну, не как у нас сейчас, так ведь? Мужики хотели поднять её, но она попросила оставить её в покое. А как её оставить? Кто-то побежал в деревню, оттуда доехали до более крупной деревни, где был телефон.

Через несколько часов приехали врачи, из маленького городка, они схватили Людмилу, затолкали в машину, и увезли в свою маленькую больницу. А под утро следующего дня Людмила оказалась в Ленинграде. Уже в психиатрической больнице. Об этом случае узнали в газете, потом в другой, и даже в журнале. И на примере разбитых ног Людмилы стали рассказывать о «вреде» веры и о мракобесии. И даже детей захотели забрать в детский дом.

Про больницу я писать не буду, насколько я знаю – там всегда одинаково, то есть плохо и страшно.

Когда она выписалась, то её взяли на поруки, «пропесочили» на собрании, а она… Она замкнулась в себе, да. Но из её глаз исчезла тоска, а наоборот – появилась какая-то необъяснимая надежда. Хромала Людмила правда, и долго хромала. И ноги болели сильно, как говорят, на погоду. До конца своих дней не смогла потом с хромотой справиться. Повредила она тогда ноги себе.

И вот осенью, в ноябре, в её комнату постучали, хотя дверь в «коммуналках» только на ночь запиралась. За дверью стоял муж. Да, у него уже начались проблемы с новой женой. Но дело совсем в другом. Он сказал ей:

- Я прочитал в газете про тебя. Если бы я знал раньше, что ты так меня любишь… Я… Я никогда бы не ушел.

- Я сама этого тогда не знала, - сказала она.

В общем, история хорошо закончилась. А косые людские взгляды, которые до этого провожали Людмилу… На то они и «косые», словно идут и не от людей, а от глупых зайцев. Но и взгляды эти исчезли со временем. А кое кто даже и задумался – как же так бывает? Мракобесие такое ужасное, а муж – вернулся.

Вот и вся история.

Я вот о чём думаю... Вдруг я случайно на том озере оказалась? И… Нет, наверное, это исключено. Да и деревень там нет. А может, вымерли, развалились? Это всё неважно. Главное – сама история теперь жива! Снова. Но она совсем другой стала! И не о мракобесии, а о великой любви, и о её силе. Разумеется, Бог не мог не заметить Людмилу. И, наверное, он Сам очень удивился увиденному. Не ожидал Он такого от советской женщины Людмилы.

Автор: Элина Николь